Сергей Николаевич: Здравствуйте! Это программа «Культурный обмен» на Общественном телевидении России. С вами Сергей Николаевич. Сегодня мы будем говорить о том, как важно, чтобы, начиная с детства, ты жил в правильном месте, слушал правильную музыку и встречал на своем пути правильных людей. А вот что такое правильное и неправильное, мы узнаем от нашего гостя – от замечательного музыканта, от легенды русского рока Евгения Маргулиса.
Евгений Маргулис – рок-музыкант, певец, композитор, гитарист, вокалист, автор песен. Заслуженный артист России. Экс-участник групп «Машина времени» и «Аракс», сооснователь группы «Воскресение». Один из ярчайших представителей блюзового направления в российском роке, исполняющий композиции собственного сочинения на русском языке. Создатель и ведущий телепроекта «Квартирник у Маргулиса», популярного как среди зрителей, так и среди артистов, работающих в различных музыкальных жанрах.
Сергей Николаевич: Здравствуйте, Женя.
Евгений Маргулис: Здравствуйте, здравствуйте.
Сергей Николаевич: Вот во всех своих интервью вы всегда вспоминаете добрым словом район Аэропорта.
Евгений Маргулис: Да, есть за что.
Сергей Николаевич: Да? И чем он вам так мил?
Евгений Маргулис: Во-первых, это было такое отличное культурное болото этого места, потому что там всегда были писательские кооперативы, великие режиссеры, поэты и вообще приличные люди. Вот мне напоминает окончание этого анекдота: «Почему вы пошли в проститутки?» – «Наверное, повезло». Мне повезло, что я родился именно там. И большое количество народа я просто знаю с детства.
Сергей Николаевич: Вы были рядом где-то, да?
Евгений Маргулис: Да. С Крисом Кельми я познакомился в Доме пионеров в каком-то кружке, чуть ли не «Умелые руки». Андрюшку Давидяна я увидел в четвертом классе. В общем, как-то так. Окуджавовские дети, писательские дети. В общем, много нас там было.
Сергей Николаевич: Пересекалось, да?
Евгений Маргулис: Да. У нас были такие три топовые школы: 150-я, где я учился, 152-й, где остальные «негодяи» учились, и 69-я, английская школа. Мы как-то пересекались. И очень много было дипломатических работников. А к нашей школе еще был подцеплен интернат, в котором учились дети военных атташе. Ну, Академия Жуковского.
Сергей Николаевич: В общем, вы ощущали себя среди элиты и сами себя ощущали элитой?
Евгений Маргулис: Нет, сам я себя ощущал далеко не элитой. Когда заканчивали школу, то есть проходил учебный год, мы уезжали в пионерские лагеря, а мои сокамерники – кто в Америку, кто еще по каким-нибудь «людоедским» странам. И 1 сентября, собираясь в школе, я мог предъявить только комариные укусы, а они – новые пластинки и антисоветскую литературу. Ну, в принципе, в этом и состоял эта прекрасная гармония и радость наших встреч. Я с парой ребят общаюсь до сих пор.
Сергей Николаевич: До сих пор, да? Ну, я так понимаю, что именно на этот период приходится один из первых квартирников в вашей жизни. Хотя, кажется, тогда такого слова не было, но я имею в виду вот этот концерт Галича, на который вас кто-то все-таки повел.
Евгений Маргулис: Не кто-то, а сестра.
Сергей Николаевич: Сестра, да?
Евгений Маргулис: Я так думаю, так как у нас, я уже сказал, «рассадник» культуры был, то, судя по всему, кто-то из великих запал в мою плохую сестру. А для того чтобы с ней не сделали то, что сделали с ней в дальнейшем, она взяла маленького лопоухого братика. И я, шестилетний, дурак дураком. Дядька с гитарой поет историю:
«Я не чикался на курсах, не учил сопромат,
Я вообще в научном мире личность лишняя.
Газированной водой торговал автомат,
За копейку – без сиропа, за три – с вишнею.
И с такой торговал вольностью,
Что за час его весь выпили.
А людям никакой прибыли!
Ни на зуб с дуплом компенсации!..
Стали люди искать выхода
Из безвыходной ситуации».
Я не понял ничего вообще! То есть русские слова вроде бы русские. Каждое слово…
Сергей Николаевич: Но как они сложены…
Евгений Маргулис: Каждое слово по отдельности ты вроде бы понимаешь, а что обозначает вместе – нет. Ну, естественно, там же находились люди, которые записывали это все на магнитофоны. Пленка оказалась у нас, и я буквально с детства…
Сергей Николаевич: Потом вникал и это понимал?
Евгений Маргулис: …да, окунулся в творчество Галича.
Сергей Николаевич: Александра Галича. Но тем не менее все-таки самые сильные впечатления, судя опять же по вашим интервью и воспоминаниям, на вас произвела все-таки другая музыка. Например, во время одного семейного обеда вдруг зажурчали Beatles, да?
Евгений Маргулис: Зажурчали песни…
Сергей Николаевич: Из «Рига-2»?
Евгений Маргулис: «Рига-6»!
Сергей Николаевич: «Рига-6».
Евгений Маргулис: А «Рига-6» был экспортный. И диапазон у него, ну, если кто-то помнит, начинался с 11 метров. А обычный – с 41. И когда радио с 41, то там глушилки-то включались. А с 11 – не у всех были такие приемники, не у всех такие волны, поэтому «вражеский голос» доходил до нас значительно лучше. Старик-отец очень любил слушать.
Сергей Николаевич: Вот Beatles. Вот скажите мне, для непосвященного человека, что для вас, для вашего поколения это на слух? Вы услышали какую-то, я не знаю, музыку сфер, музыку небес? Почему это так на вас запало?
Евгений Маргулис: Она была абсолютно другая. Она была абсолютно другая с какой-то бешеной внутренней энергетикой. Мы не понимали, о чем они поют, но это было неважно, потому что там как-то все хорошо сложилось. И, скажем, те слова, которые они пропевали – это был просто музыкальный голос к той музыке, которая звучала. И музыка была другая. И как раз это случилось все на перепутье, потому что, скажем, английская музыка была скучной на тот момент. Твист был везде одинаковый…
Сергей Николаевич: Было все одинаковое.
Евгений Маргулис: Рок-н-ролл тоже был одинаковый. А тут и другие гармонии, и другие мелодии. Молодые наглые голоса. Черт его знает, о чем они поют, но мне захотелось стать битлом.
Сергей Николаевич: Слушайте, прошло совсем немного времени. Я думаю, вы слушали Rolling Stones. Все человечество делилось – роллинги или битлы.
Евгений Маргулис: Конечно.
Сергей Николаевич: Вы выбрали битлов и были верны этой любви?
Евгений Маргулис: Ну, тут далеко не так, потому что с тобой по жизни всегда остается именно та музыка, которая тебя шарахнула в детстве. Я помню свои ощущения, когда услышал Георга Отса и Владимира Трошина, мне было года четыре. И я сошел с ума от этой мелодики, от богатства голосов! И люблю до сих пор. Ну а вторые – битлы, конечно. Если бы роллинги попались мне раньше, то я бы, конечно, любил роллингов, отметая Beatles. И потом, даже когда я стал активно заниматься музыкой, уже слушал все, что проходило (а проходило достаточно много), все равно на первом месте битлы.
Сергей Николаевич: А все остальное – дальше. Я знаю, что… ну, не знаю, как сейчас, но раньше вы брали с собой в путешествия какие-то, я не знаю, записи на 15 часов любимой музыки.
Евгений Маргулис: Да.
Сергей Николаевич: Какую-нибудь флешечку, да? Можете перечислить? Ну, не все, может быть, эти 15 часов. Вот вы уже назвали Отса, вы назвали Трошина, Beatles. А кто еще?
Евгений Маргулис: Когда я когда-то уматываю… А я много езжу на автомобиле. И понял, что мне нужно брать с собой музыку ту, которая меня устраивает. Потому что когда ты переезжаешь из одного места в другое, пропадает та радиостанция, которую ты слушал, надо искать другую. Поэтому я плюнул на это и одно время таскался вообще с музыкой 30–40-х годов, советской. Такого количества говенных песен я не слышал никогда в жизни! Ну, они такие задорные, такие кайфовые. Знаешь, это история четырех видов песен: песни о любви, песни о профессии, песни о партии и песни к любви к этой партии. И там попадалось такое… Ну, есть еще там национальные песни, знаешь, когда, допустим, армянские, азербайджанские артисты поют: «Ай, дорогой товарищ Сталин».
Сергей Николаевич: И вам необходимо это слушать, переезжая границы, скажите честно?
Евгений Маргулис: Да нет, кайфовые песни, потому что этот пласт в детстве я ненавидел, а сейчас мне очень нравится, потому что там попадались и попадаются действительно достойные произведения.
Сергей Николаевич: Наверное, в жизни каждого большого музыканта есть своя легенда. Так вот, одна легенда, которая кочует из одного интервью в другое, – это скрипка, которую выбросила ваша бабушка. И таким образом, ваша карьера скрипача, ну, классического музыканта, наверное, закончилась, да? Вы не жалеете о том, что не занялись все-таки таким консерваторским серьезным музыкальным образованием?
Евгений Маргулис: Чтобы стать семнадцатой скрипкой в оркестре?
Сергей Николаевич: Ну, кто знает? Может быть, вы были бы первой.
Евгений Маргулис: Нет, такого не было, такого не было. Потому что бабушка у меня была своеобразная. Не знаю… Мне кажется, что все сошлось вот именно так, как задумывалось. Я не скрываю, что я научился играть на гитаре, чтобы охмурять девок, поэтому…
Сергей Николаевич: Ну, это все-таки, наверное, более поздний был период.
Евгений Маргулис: В 15 лет, да.
Сергей Николаевич: В 15 лет.
Евгений Маргулис: Я посмотрел на себя в зеркало и понял, что мне нужно повышать свое музыкальное реноме. Научился. И нормально.
Сергей Николаевич: Но я так понимаю, что вы охмурили не только девок, но и Андрея Макаревича.
Евгений Маргулис: Вообще, конечно, переход вы сделали крутой. Да нет, я об этом тоже рассказывал. Мой дружок работал у Кола Бельды. А Кола Бельды был большой любитель повоевать с «зеленым змеем». Войны он проигрывал, поэтому исчезал. А аппаратура стояла. И Костя Корнаков, Царствие ему небесное, сказал мне: «Слушай, давай станем богатыми. Пока, значит, шеф находится в клинче, давай аппаратуру сдавать подонкам». Я говорю: «А кто у нас подонки?» Он говорит: «Машина времени» есть, «Удачное приобретение»…»
Сергей Николаевич: «Високосное лето».
Евгений Маргулис: «Високосное лето», «Закат солнца вручную». Ну, все негодяи». И мы за 10 рублей эту аппаратуру сдавали. Денег было дохрена. И так, естественно…
Сергей Николаевич: И произошло знакомство?
Евгений Маргулис: Да, потом не пришел какой-то Рафик, и нам пришлось тащить эту аппаратуру к Макару домой. Там была масса инструментов. Мы что-то сели играть, и он меня запомнил, «взял на карандаш». И потом, когда у них исчез Кутиков, уйдя на хлеба в Тульскую филармонию, был приглашен я. И так произошло наше судьбоносное знакомство.
Сергей Николаевич: Для 70-х – начала 80-х годов что означала «Машина»? Ведь это же целая, я не знаю, индустрия работала, все только и говорили – «Машина времени». Это была какая-то ключевая группа поколения. Но какими качествами, как вам кажется, это определялось?
Евгений Маргулис: Ну, мы были другие. Потому что опять же то, что звучало по радио, то, что показывали по телевизору – такие выбритые комсомольцы до синевы, в одинаковых костюмах, с этими странными гитарами, которые пели комсомольскую песню «На дальней станции сойду – трава по пояс!». А тут абсолютно другое как бы отношение к музыкальному ряду, другое отношение к слову и вообще просто другая как бы палитра песенная.
Сергей Николаевич: И иногда отзывалась душа народа.
Евгений Маргулис: Народ, да, всегда понимал то, что отличалось, скажем, от официальной культуры. И мы были такие дети подполья. Короленко о нас написал «Дети подземелья».
Сергей Николаевич: Но тем не менее все-таки «Машина времени» в какой-то момент очень так социализировалась. Я помню фильм «Душа», в котором…
Евгений Маргулис: Нет, меня уже не было.
Сергей Николаевич: Вас уже не было, да?
Евгений Маргулис: Я свалил. Тут просто нашлись достаточно умные люди, которые поняли, что филармонию нужно кормить. То есть росконцерты, москонцерты… А когда тут такая топовая единица, то, конечно же, делались большие концерты, второе отделение отдавая шушере, типа нас, а в первое отделение всегда навязывали заслуженных артистов и прочее-прочее. Их же надо все равно было кормить. Мы получали копейки, а они получали какие-то зверские ставки и были довольны. И мы, я помню, в «Араксе»…
Сергей Николаевич: Но это уже другая группа.
Евгений Маргулис: Это неважно. Все равно все повязаны. Мы дали в месяц 90 концертов, по пять на одной площадке. Начинали в 12, заканчивали в 9. И знаешь, ты уже в этом городе находишься, не знаю, дней пять, каждый день, 25 концертов в городе. Какой-нибудь дом культуры на тысячу человек. И в конце находится всегда какой-то умник, который говорит: «Ну, конечно, вы, ребята, клевые, но что-то не так», – после пятого концерта. «Да пошел ты!..»
Но приезжали с такими задорными – как же это называлось-то? – с задорными профессиональными травмами. У меня, значит, от бас-гитары здесь вот такая шишка, пальцы истерты в кровь, потому что струны на бас-гитару мы воровали, наши рабочие воровали из фортепьяно, а они с жесткой намоткой. Делаешь глиссандо – и тут уже кость видна! Ну, нифига, ничего же не было.
Сергей Николаевич: Слушайте…
Евгений Маргулис: Ненавижу это время!
Сергей Николаевич: Ненавидите, да? «Молодость моя…» и так далее?
Евгений Маргулис: Нет. Ты понимаешь, мы были молодые и думали, что мы, конечно, битлы. Нам же хотелось визжащих поклонниц. Все это было, но как бы… Белые рубашечки, галстуки обязательно.
Сергей Николаевич: Но в какой-то момент… Вот вы меняли коллективы, да? Ну, «Машину» вы покинули, потом была группа «Аракс», да?
Евгений Маргулис: Нет, из «Машины» я убежал, потому что я все-таки понял, что иногда нужно все-таки получать образование. Вернулся как бы к своему привычному состоянию эскулапа и понял, что мне это страшно не нравится.
Сергей Николаевич: То есть вы вернулись в медицинский?
Евгений Маргулис: Да, я вернулся в ПТУ, восстановился, потому что надо было жениться. Ну, я так себе думал. Надо было жениться. Познакомился с чудесной девочкой. Папа – первая скрипка Светлановского оркестра. Мама – заслуженный врач республики. Поэтому, чтобы как влиться…
Сергей Николаевич: Соответствовать, да?
Евгений Маргулис: …в такую интеллигентную семью, я все-таки восстановился. Продолжалось это полгода, потому что я отвык от этой культуры, жизни. Ни слова матерного не сказать. Ну, как-то… И потом сбежал я от будущей невесты и из медицины. И мы сделали группу «Воскресение». А потом уже захотелось какой-то профессиональной работы. Меня пригласили в «Аракс». Ну и дальше пошло-поехало. И вот до чего я докатился.
Сергей Николаевич: В 80-е годы вот эта вся перестройка – хлынуло много новой и вполне легальной уже музыки, менялась жизнь, менялись группы, появлялись новые имена. Как вы сейчас вспоминаете этот период?
Евгений Маргулис: Нет, скажем, начало 80-х – это было достаточно тяжелое время.
Сергей Николаевич: Нет, застой такой, да.
Евгений Маргулис: Потому что генсеки стали умирать, и каждый последующий «закручивал гайки» все больше и больше. Много музыкантов село в это время. Но это продолжалось до 84–85-го года, пока железный занавес не открыли, поэтому – welcome, делайте что хотите. Ну и появилась масса групп. Появились металлические группы, появился «Ласковый май». То есть если раньше это было как бы не то чтобы под запретом, но не на слуху, то все хлынуло в народ, и народ сам себе избрал какие-то ниши. Я помню, металлических коллективов было, ну я не знаю… Появились рок-клубы. Пятьсот групп, которые играют металл. Накрашенные девки.
Папа у меня, конечно… Я тоже рассказывал, когда мы играли какие-то концерты, ну, подпольные, пили портвейн. Папа ушел от мамы к бабушке, а у бабушки находился я. Он говорит: «От тебя вкусно пахнет алкоголем. Чем ты занимаешься? Где ты проводишь свои вечера, приходя под утром, пахнущий девушками и алкоголем?» Я говорю: «Папа, я играю в «Машине времени». Он говорит: «Что это такое?» В общежитии 2-го меда мы играли концерт…
Сергей Николаевич: И папа пришел?
Евгений Маргулис: Папа пришел, да. Он был единственно прилично одетый: он был в костюме, в белой рубашке… нет, в голубоватой рубашке, в галстуке. Отыграли. Девки визжат! Мини-юбки… И мы выходим на улицу. И я трясущимися руками (а я был страшно знаменит и популярен) попросил папиросу, закурил. Он говорит: «Хочу задать тебе вопрос, сын». Я говорю: «Да, папа?» – «Вы по-русски что-нибудь поете?»
Сергей Николаевич: Ха-ха-ха!
Евгений Маргулис: Аппаратура была размером со спичечный коробок. Это было смешно.
Сергей Николаевич: То есть он ничего не понял, да?
Евгений Маргулис: Ничего не понял, да. Ну, он сказал: «У тебя музыка – собачий лай, но задорная».
Сергей Николаевич: Задорная, да. А вообще родители ходили на ваши концерты?
Евгений Маргулис: Ну, уже потом.
Сергей Николаевич: Да?
Евгений Маргулис: Потом, когда нас признали.
Сергей Николаевич: А все-таки что для вас всегда было таким мерилом успеха и признания – вот этот визг, крик девчачий в партере или что-то другое?
Евгений Маргулис: Я никогда этого не скрывал. Если тебя в ЖЭКе пропускают без очереди – вот это популярность и есть. Все остальное – это проходящие вещи.
Сергей Николаевич: Ха-ха-ха!
Евгений Маргулис: Только «социалка».
Сергей Николаевич: Только «социалка», да? Вот она определяла ваш статус?
Евгений Маргулис: Да.
Сергей Николаевич: Я знаю, что в какой-то момент (ну, это еще было до перестройки) вы выбирали между коллективами, где работать. И даже возникла в какой-то момент на горизонте Алла Борисовна. Но вас туда не взяли по причине, я не знаю, вашей неблагонадежности, да?
Евгений Маргулис: Ну, тут как бы все вместе, то есть все в одном флаконе – и кондиционер, и шампунь. Борисовна – она же была выездная. А я был невыездной вообще и по пятой графе, и потом были еще кое-какие моменты. А она мне предлагала: «Иди ко мне». Я говорю: «Какой смысл? Потому что меня точно никуда не выпустят, и тебе будет не особо приятно».
И Борька Гребенщиков в этот момент тоже меня звал. Я говорю: «У нас будет отличная компания. «Аракс» запретило Министерство культуры, я не могу никуда устроиться на работу. Ты еще со своими математическими приколами». А он на фестивале в Тбилиси попал тарелочкой для фрисби в председателя жюри. Его уволили с работы, выгнали из университета. Я говорю: «Отличный у нас будет бэнд. Первый концерт, который мы дадим с тобой, – это будет, наверное, либо в «Матросской тишине», либо где-то еще. Поэтому давай мухи отдельно и все остальное отдельно».
Сергей Николаевич: Все отдельно. И все-таки, когда возможно уже было выехать и вот эта заграница наконец стала некой реальностью, что вы почувствовали? Что произвело наибольшее впечатление? И что-то поменяла в вас эта возможность увидеть эти стены и увидеть это небо?
Евгений Маргулис: Наверное, уже нет.
Сергей Николаевич: Нет, да? Это было слишком поздно уже, да?
Евгений Маргулис: Нет. Как это ни странно, у меня был период жизни, когда я пошел… ну, не мог никуда устроиться на работу и пошел работать к Юрию Антонову. И вдруг неожиданно случилось путешествие в Чехословакию по нашим этим военным городкам. И как-то мне удалось обмануть комиссию (собирались же эти выпускные комиссии), потому что сидел в этой комиссии одноклассник. А у меня там были моменты и с Комитетом госбезопасности, и прочее-прочее, и пятое-десятое. В общем, сделали подложные документы такие, что я чист как правда. И мы поехали на 21 день в Чехию… в Чехословакию.
Сергей Николаевич: В Чехословакию.
Евгений Маргулис: Да. И я помню… А мне года 22, что ли, 23. Город Прага и Рождество. И не холодно, а какие-то звездочки, какая-то красота. Я просто обаблел от удовольствия! Я стоял… Денег, нифига нет, ничего нет, но вот какая-то красота. Думаю: как бы туда попасть? Ну, за 21 день мы все посмотрели, то есть поездили там, куда нас пускали, в казармы. Приезжаем – в казармах холодно! А там ни гостиницы, ничего. И начальник этой казармы: «Холодно? Да сейчас мы натопим, не продохнете». И он сдержал свое слово. Мы чуть не сдохли!
А потом уже пошли заграницы. И самая такая первая заграница серьезная у меня случилась в 89-м году – сразу на месяц в Лондон, где уже можно было понять. Ну а дальше уже пошло и поехало.
Сергей Николаевич: А никогда не было желания стать частью вот той культуры, той музыки, работать там? Я знаю, что в конце 80-х многие артисты, музыканты как-то двинулись в надежде обрести там какое-то новое дыхание, новый виток карьеры.
Евгений Маргулис: Нет. Там надо родиться. Для того чтобы у тебя пошли какие-то успешные дела за границей, нужно либо придумать утилизатор атомной бомбы, либо родиться там.
Сергей Николаевич: Я хотел спросить еще вот что. С «Машиной» и с другими группами, с которыми вы выступали, это были, как правило, большие пространства, большие сцены, стадионы даже, да? А вот после этого – после этого гремящего грохочущего пространства, мира, который открывался вам с подмостков, – не страшно было возвращаться в такое небольшое, такое лофтовое помещение с небольшим количеством людей, все лица видишь и так далее?
Евгений Маргулис: Ну, мне этот формат, честно говоря, больше нравится.
Сергей Николаевич: Больше нравится, да?
Евгений Маргулис: Мне нравятся залы до тысячи мест. Ну, как-то я и музыку такую уже стал играть молодежную.
Сергей Николаевич: Ну да.
Евгений Маргулис: Поэтому мне нравятся, что приходят люди, которые приходят на тебя. Нет такого, знаешь: «А давай сходим на этого хрена». – «А кто это?» – «Не знаю». И ты выходишь, смотришь в зал – и сидит там народ, не понимает вообще, кто ты и что ты. А тут приходят те, кто тебя любят. И для меня это больше нравится.
Сергей Николаевич: В какой момент вы почувствовали кайф именно от этой камерности, какой-то замкнутости?
Евгений Маргулис: Как свалил из «Машины времени» – так и почувствовал
Сергей Николаевич: Ха-ха-ха! То есть вы для себя поняли, что это ваш формат, и не надо его стесняться, и не надо как-то, так сказать, его культивировать. А вообще вот эта идея «Квартирника», то есть вот эта программа, которой вы сейчас занимаетесь, она как-то возникла из тех ваших концертов или из желания пригласить своих старых друзей?
Евгений Маргулис: Нет, тут далеко не так. Просто во времена тотального Интернета все забыли, откуда мы родом. Знаешь, я так беседую иногда с молодыми музыкантами, и они думают, что сметана добывается из коровы сразу же. Понимаешь? Поэтому мне надо было как-то показать, откуда мы и что мы.
Сергей Николаевич: Это было желание такое даже больше культуртрегерское, да?
Евгений Маргулис: Ну, то, что по-английски называется «back to the nature».
Сергей Николаевич: «Возвращение к истокам». К вопросу о возвращении к истокам. У меня было интервью с Сергеем Шнуровым. И с удивлением мы оба пришли к выводу, что собирают сейчас залы и стадионы только те, у кого было имя уже в 80-е – в начале 90-х годов, то есть те, у кого была уже заработана репутация, кто уже состоялся как артист. А вот, скажем, интернетное поколение сталкивается с очень большими сложностями, потому что… Дело даже не в возрасте, в опыте, а вся раскрутка была брошена, условно говоря, на вас.
Евгений Маргулис: Да нет, тут тоже далеко не так, потому что… Я называю это поколение «дети Pedigree Pal». У них другие вкусы. Они не мыслят альбомами, они мыслят только песнями. Они отбирают себе героев. А на нас ходят те, кто с нами вырос.
Скажем, у меня есть один приятель, который сказал: «В принципе, музыку «Машину времени» я не очень люблю, но я вспоминаю то время, когда услышал одну из ваших песен – допустим, «Поворот». – И во время исполнения песни я ущипнул какую-то проходящую девчонку за задницу, а потом она оказалась моей женой. И я буду вспоминать всегда именно вот эти щипки. Поэтому я и хожу на концерты «Машины времени», чтобы послушать эту песню». Ну, опять же возвращение…
Сергей Николаевич: Такая ностальгическая нота, да?
Евгений Маргулис: Да. Ну, иногда «молодняк» появляется. Но все равно это внуки, дети наших друзей и прочее-прочее.
Сергей Николаевич: Я знаю, что ваш сын не продолжил вашу, так сказать, музыкальную стезю.
Евгений Маргулис: А он еще и не начинал.
Сергей Николаевич: И не начинал, да? Вы об этом сожалеете?
Евгений Маргулис: Да честно говоря, нет. Ну, как-то было сразу видно, что он математик, и музыку он воспринимает как нечто математическое. Где-то лет в 15 он захотел научиться играть на гитаре. И я понял, что если я буду его учить, я его убью, поэтому я его отдал Лешке Белову по кличке Вайт, моему соседу, и они прекрасно трепались.
Сергей Николаевич: Но не учились?
Евгений Маргулис: Даньке сразу стало неинтересно. Он сказал: «Я понимаю, как строится музыка». 99% не понимают, как строится музыка, а вот 1%, куда входит он, понимает. Это как математика. Он сказал, что 274 аккорда существует. Как они строятся – ему тоже все понятно, со всякими ступенями и прочее-прочее. И музыка стала ему неинтересна. Я год это терпел, потому что за год он ничему не научился. Но они прекрасно философствовали на тему музыку и около всего. Я сказал: «Вы можете философствовать бесплатно, но больше оплачивать это я не буду».
Сергей Николаевич: Вообще та музыка, которую вы сейчас слышите, я не знаю, входит ли она в ваш вот этот самый микс, который вы с собой возите? Вот эта новая музыка – рэп, я не знаю, какие-то новые исполнители. Вы находите в них, я не знаю, продолжение традиций или что-то, что вас совершенно ошеломляет и очень нравится?
Евгений Маргулис: Ну, мне не чуждо, потому что я слушаю все, что есть в природе. Не могу сказать, что я знаю все, но… Я снимал Васю Вакуленко, Басту. Он чудесный. Снимал Noize MC. То есть – интеллектуалов от рэпа. И мне это нравится.
Сергей Николаевич: А вот эти баттлы – как вы к ним относитесь, к этому формату?
Евгений Маргулис: Ну, понимаешь, как это ни странно, я ненавижу мат со сцены. Сам ругаться люблю, люблю, когда вкусно ругаются, но когда с большого экрана и со сцены – не выношу просто. Вот не мое. Прямо коробит.
Сергей Николаевич: Вообще вот эта новая аудитория – вы ее как-то для себя примеряете? Что она любит? На что она реагирует? Может она включиться в эту папину музыку или нет?
Евгений Маргулис: Ну, тут даже и не знаю, не проверял.
Сергей Николаевич: А кто приходит на квартирники? Кто ваш зритель?
Евгений Маргулис: Кто наш зритель? Двуногий, двурукий, с чувством юмора. Да нет, ну нормальные какие-то люди приходят, понимающие. Опять же, если брать программу «Квартирник», я добился того, что нет случайных людей. То есть я назвал эту «вкусной коррупцией». Для того чтобы попасть к нам, нужно коррумпировать меня, артистов, которые у меня, съемочную группу, канал, и поэтому лишнего какого-то…
Всегда находятся… Вот если кто-то знает, я тоже об этом говорил, это уже в концертном месте. Всегда на концерте находится один дурак, который орет, куда бы вы ни пришли, вот всегда кричит какую-то чушь. Великий Вовка Халемский сказал, что это один и тот же дурак, который на всех концертах. Вот у нас такого идиота нет.
Сергей Николаевич: Нет? Вы все-таки сумели как-то отфильтровать это все, да?
Евгений Маргулис: Да, все только наши, только наши, с хорошими лицами. Я снимал Жванецкого, и он сказал: «У тебя фантастическая публика. Они понимают даже запятые». Я говорю: «Ну как? Ну отбирали».
Сергей Николаевич: Ваша функция – менеджера, культуртрегера, директора, ведущего? Как вы бы ее для себя определили?
Евгений Маргулис: Ну, не знаю, не знаю. Может быть, немного продюсер или говорящая голова. Хотя меня стало страшно раздражать, когда меня представляют: ведущий, телеведущий программы «Квартирник». Ну, это медиапространство.
Опять же, знаешь, вспоминая Макара, который сделал программу «Смак». Я говорю: «Ты знаешь, что? Народ сер, но мудр. Если бородавки от жабки, то так оно и есть. Через какое-то количество времени простой люд, который смотрит телевизор с утра до ночи, он перестанет тебя ассоциировать с музыкой, ты будешь для них поваром».
И буквально через полгода Макар с выпученными глазами: «Представляешь, меня зовут на концерты во дворцы спорта, чтобы я варил борщ». Я говорю: «А я тебе об этом говорил. Вот как ты себя видишь?» Он говорит: «Они готовы предоставить стадионы, чтобы собирался народ. И я на сцене со всей этой хренью». Я говорю: «Ну, дальше будет еще хуже».
Сергей Николаевич: Но он, в конце концов, вышел из этой программы, да?
Евгений Маргулис: Ну, через 15 лет. Когда приезжаешь куда-нибудь на гастроли… Ну, мы всегда друг с другом вольготно общаемся, понимаешь. Кто-нибудь, допустим, девушки находятся, рядом. И ты что-то Макару кинешь такое острое, а он тебе что-то в ответ. И девушки: «Ну, что вы «Смак» обижаете?»
Сергей Николаевич: В вашей жизни, по крайней мере, такого эпизода не было, да?
Евгений Маргулис: В каком смысле?
Сергей Николаевич: В смысле ухода в какую-то другую профессию, в другую историю.
Евгений Маргулис: Нет.
Сергей Николаевич: Все-таки все равно все вокруг музыки происходило, да?
Евгений Маргулис: Мне нравится то, чем я занимаюсь, в музыкальном формате или то, что рядом с музыкой. Вот так просто поменять кардинально и делать что-то другое – ну, наверное, уже и время не то, да и…
Сергей Николаевич: Неинтересно, да?
Евгений Маргулис: Да. Я привык получать от работы удовольствие.
Сергей Николаевич: А вот что касается вашего писательства, ваших очерков?
Евгений Маргулис: Да ну его нафиг!
Сергей Николаевич: Это было тоже эпизод такой?
Евгений Маргулис: Это был эпизод, да. Мне было интересно… ну, не особо интересно, а просто у меня мой близкий приятель стал главным редактором этого журнала.
Сергей Николаевич: Кабаков Саша.
Евгений Маргулис: Кабаков, да. А мы давным-давно знакомы, он великий писатель. Где-то что-то прочитал, что я написал, и говорит: «Слушай, давай. Мы тебе даже зарплату дадим». Я получал, наверное, как топовый журналист. Не буду говорить – сколько. Это не те деньги… Ну, скажем, по журналистским таким ценам это очень круто. И каждый год… то есть каждый месяц 22-го числа я должен был сдавать статью. Это продолжалось четыре года. И у меня, как у нормально пишущего человека, стали случаться дедлайны. Я забывал, не успевал, врал безбожно.
Сергей Николаевич: То есть это было очень утомительно в какой-то момент, да?
Евгений Маргулис: Ну, в какой-то момент. Поначалу было прикольно, но опять же в какой-то момент… Нет интересной музыки, поэтому я придумывал черте что.
Сергей Николаевич: А по заказу вы не умеете, да?
Евгений Маргулис: Нет, не люблю.
Сергей Николаевич: Вам удалось-таки все-таки услышать живьем Пола Маккартни?
Евгений Маргулис: Конечно.
Сергей Николаевич: И?
Евгений Маргулис: Ну и не один раз.
Сергей Николаевич: Какое ощущение было? Это был тот же восторг, что вы пережили тогда?
Евгений Маргулис: Конечно, конечно. Я тоже об этом говорил, что когда мы поручкались… Когда я был маленький, я думал, что он метр восемьдесят, метр девяносто.
Сергей Николаевич: Ну, высокий.
Евгений Маргулис: Да. А тут маленькая лапка такая. Прикольно. Директор, музыкальный руководитель оркестра был нашим продюсером в 2007 году. Естественно, сама судьба свела нас, кидала нас в объятия. Я многое количество народа знаю.
Сергей Николаевич: Это очарование, разочарование? Если сформулировать, какое чувство вызывают эти легенды, которые оказываются на расстоянии вытянутой руки?
Евгений Маргулис: У меня только очарование, потому что я общался только с очаровательными людьми.
Сергей Николаевич: Так вам повезло, да?
Евгений Маргулис: Ты понимаешь, неохота мне с хорьком знакомиться. У него же снаружи видно, что он хорек, поэтому чего я к нему пойду? А вот эти… У нас просто как-то так получилось, образовался такой лосанджелесский independent club – Red Hot Chili Peppers, вот эта вся гопота. И я с ними познакомился и до сих пор с кем-нибудь общаюсь.
Сергей Николаевич: Во время ваших квартирников происходит какое-то (я это понял просто как зритель), ну, какое-то открытие даже, может быть, каких-то вполне устоявшихся, известных и знакомых личностей. И это тоже, наверное, входит в одну из задач – да? – как бы переоткрыть, переформатировать уже знакомого певца и человека.
Евгений Маргулис: Ну да, потому что опять же здесь нет того, к чему привык, допустим, этот артист. Никто ему рожу не красит, никто ему не надевает блестящий костюм, нет того количества аппаратуры, к которому он привык. А есть люди, которые сидят на полу доброжелательно. Пойди и покажи…
Сергей Николаевич: …что ты можешь, да?
Евгений Маргулис: …что ты можешь на самом деле, да. Меня не интересует твой, допустим, политический уклад, что ты там себе думаешь. Мне нужно показать, вообще какой ты в жизни, дурак ты или нет, в конце концов. И мы говорим на тему музыки, на тему не музыки, касаясь только человек человека.
Сергей Николаевич: И кого вы для себя открыли во время этих квартирников, лично для себя?
Евгений Маргулис: Ну, меня поразил Князь, поразил просто на все сто процентов. Я не ожидал, что он такой комфортный, такой клевый, умница. Макс Покровский… Мы где-то всегда пересекались, но на уровне «привет – привет». Какие-то концерты, выпили и разбежались.
Сергей Николаевич: И разбежались.
Евгений Маргулис: А тут просто фантастический!
Сергей Николаевич: А меня поразила Лолита.
Евгений Маргулис: Нет, Лолита, естественно, поразила. Я-то ее знаю с детства, поэтому… Мне было интересно показать ее такой, которую никто не знает, по большому счету, потому что… Она эпатирует публику, потому что сама боится. Она трусливая, но страшно трогательная. Вот мне хотелось ее показать. Я, в принципе, вел с ней беседы по поводу «Квартирника» где-то года полтора. Она боялась.
Сергей Николаевич: Она не решалась, да?
Евгений Маргулис: Нет, она боялась. Во-первых, она меня боится. Очень любит, но боится. Потому что это другое. Она же приехала с костюмером…
Сергей Николаевич: С гримером.
Евгений Маргулис: С гримером. Я сказал: «Нафиг! Вот приехала в этом платье и тапках – вот в этом платье и тапках будешь у меня». – «Как так?!» – «А вот так». Все. И пошло, и поехало. И эфир восхитительный.
Сергей Николаевич: Она же и актриса. Ну, вот то, что она актриса, знали все. Но то, что она может раскрыться в этом пространстве – это было поразительно. Это была ваша заслуга.
Евгений Маргулис: Не было быкования.
Сергей Николаевич: Давайте… Под конец я иногда это делаю, иногда – нет. Такой блиц-опрос – короткие вопросы, короткие ответы.
Евгений Маргулис: Пушкин или Лермонтов?
Сергей Николаевич: Ну, что-то в этом духе, да.
Евгений Маргулис: Камень, ножницы, бумага.
Сергей Николаевич: Отличительная черта вашего характера?
Евгений Маргулис: Черт его знает…
Сергей Николаевич: Но все-таки?
Евгений Маргулис: Ну не знаю…
Сергей Николаевич: О чем говорила вам ваша жена?
Евгений Маргулис: Ирония.
Сергей Николаевич: Ирония, наверное? Ирония. Любимое занятие, кроме музыки?
Евгений Маргулис: Ничегонеделанье.
Сергей Николаевич: Вообще?
Евгений Маргулис: Ну, горизонтальное.
Сергей Николаевич: Самое важное открытие, которое вы сделали в своей жизни?
Евгений Маргулис: Наверное, что я могу понимать музыку и слышать музыку.
Сергей Николаевич: Следующий вопрос как-то с этим тоже связан, но, может быть, вы придумаете что-то другое. Каким достижением больше всего гордитесь?
Евгений Маргулис: Семьей.
Сергей Николаевич: Все-таки семьей, да?
Евгений Маргулис: Все-таки семьей, да. Не было бы семьи, я бы не занимался музыкой.
Сергей Николаевич: Да?
Евгений Маргулис: Конечно.
Сергей Николаевич: Просто надо было питать всех? Или?..
Евгений Маргулис: Не знаю. Не буду углублять.
Сергей Николаевич: Хорошо. Если бы была возможность что-то изменить в своей жизни или в себе самом, то что бы это было?
Евгений Маргулис: Ничего. Нет, может быть, научился играть бы на каком-нибудь неожиданном инструменте.
Сергей Николаевич: Какому таланту больше всего завидуете или хотели бы этим талантом обладать?
Евгений Маргулис: Вы знаете, на самом деле я завидую белой завистью всем талантливым людям. То есть не знаю…
Сергей Николаевич: Самое потрясающее путешествие в вашей жизни?
Евгений Маргулис: Новый год на острове Пасхи.
Сергей Николаевич: А что могло бы вас сделать сейчас несчастным?
Евгений Маргулис: Ну, это такое уже… Это история вопроса под дых. Ну, все то, что могло бы сделать на самом деле.
Сергей Николаевич: А что могло бы сделать абсолютно счастливым?
Евгений Маргулис: Ну, я не знаю…
Сергей Николаевич: А у вас есть девиз?
Евгений Маргулис: Не-а.
Сергей Николаевич: И никогда не было?
Евгений Маргулис: Нет. «Один за всех, и все за одного»? Это как бы не у нас. А пользоваться чужим не хочется. Нет, девиз самый простой – «Не навреди». Все.
Сергей Николаевич: Вы знаете, я начал свое представление вас с того (и это, собственно говоря, я понял из вашего рассказа), что правильная музыка, правильные люди, правильный адрес. Это все в вашей жизни присутствовало?
Евгений Маргулис: Ну, на самом деле тут далеко не так. Неправильная музыка, неправильные люди, неправильный адрес. Location, location, location, да.
Сергей Николаевич: То есть это то, что определило вашу жизнь, да?
Евгений Маргулис: Конечно, да. Я родился в правильном месте.
Сергей Николаевич: Это был Евгений Маргулис в программе «Культурный обмен» на Общественном телевидении России. А я, Сергей Николаевич, прощаюсь с вами. Всего доброго. До свидания!
Источник: https://otr-online.ru